Глава 217: Исток

Когда Санни понял, что видит сон, первое, что пришло ему в голову — где-то рядом с белой аркой растёт ещё одно древо души. Его охватил смертельный ужас, но спустя пару мгновений он быстро отбросил эту мысль.

В конце концов, он никогда не видел снов, пока находился под ментальными чарами древнего чудовища. Он просто принял за сон обрывки воспоминаний о разговоре с Кэсси.

Но этот… этот был настоящим.

Окружавшая Санни картина грёз была эфемерной, изменчивой и окутанной тенями. Солнце над ним походило на круг тьмы, багровый свет тонул в горящем море облаков. Однако ни один из его лучей не достигал Санни.

В мрачном зале из чёрного мрамора царила лишь глухая тишина.

…Которую, конечно же, разрушил плач ребёнка.

Крики женщины давно смолкли. Вглядываясь в беспросветные глубины тусклого мраморного зала, Санни не видел ничего, кроме бесконечных теней. Детский плач доносился откуда-то извне.

…Или изнутри.

В голове Санни мелькнула едва уловимая мысль. Монументальные стены, колоссальные колонны, грандиозный зал… всё это казалось странно знакомым. Как будто он уже бывал здесь когда-то, давным-давно.

Не хватало только признаков запустения и большого алтаря, вырезанного из цельного блока чёрного мрамора. Собственно, он должен был стоять как раз там, откуда доносился плач.

В его голове всплыли знакомые слова, наполненные теперь новым смыслом.

‘…Дитя Теней?’

В следующий миг всё исчезло.

Мир качался. Казалось, бесконечная поверхность чёрного камня плыла мимо его глаз, двигаясь то вверх, то вниз.

…Нет, не камень — Санни. Качался он сам.

‘Ч-что?!’

На самом деле Санни оказался в теле… младенца. Молодая женщина бережно держала его на руках и шла по длинному каменному коридору, который освещали тусклые огни факелов. Отсюда и качание.

Девушка была совсем юной, не старше самого Санни — то есть его настоящего тела. Изящной красоты и стройная, с нежной фарфоровой кожей и длинными волосами цвета воронова крыла. Гибкая красавица была одета в тунику из струящегося шёлка, обнажавшую её нежную шею и плечи.

Вокруг её рук и шеи обвивался чёрный змей, чешуя которого была вытатуирована так искусно, что иногда казалось, будто он движется. Тот, кто нанёс на кожу девушки это изображение, был настоящим гением своего дела. Санни никогда не видел ничего подобного в реальном мире.

Однако он видел такие знаки в Кошмаре.

…Это было клеймо раба, принадлежавшего Богу Теней.

Девушка была храмовой рабыней, как и он сам в Первом Кошмаре. Змей, обвившийся вокруг её шеи и рук, служил одновременно ошейником и кандалами.

Она также была матерью младенца. Санни понял это по тому, с какой любовью она обнимала ребёнка, и по тихой улыбке, которая появлялась на её лице каждый раз, когда она смотрела на него.

Пусть Санни потерял собственную мать в раннем возрасте, он всё ещё помнил хотя бы это.

‘Если мать — рабыня, то и ребёнок тоже’.

Наконец Санни начал понимать, что с ним происходит.

Сон, в котором он оказался, не принадлежал ему. Он принадлежал безымянному храмовому рабу, чью роль он взял на себя во время Первого Кошмара.

Изначальное дитя теней.

Это видение было его воспоминанием.

Вскоре девушка вошла в огромный зал, окутанный мраком. Судя по чёрным мраморным стенам, они оказались в другой части древнего храма. Санни толком не видел своего окружения, но как-то смог понять, что они находятся под землёй.

Семь высоких жаровен в середине зала горели странным бледным пламенем. По краям света неподвижно стояло около дюжины людей.

Санни вздрогнул, внезапно вспомнив безмолвные тени, населяющие его Море Души. Однако здесь стояли не призраки, а люди. Среди них было ещё несколько рабов, а остальные, похоже, были жрецами.

По правде говоря, между ними не было особой разницы. Казалось, что слуги Бога Теней не стремились к роскоши и статусу. Более того, многие жрецы носили те же знаки, что и рабы, — это говорило о том, что когда-то и сами они принадлежали храму.

‘Что они здесь делают? Что происходит?’

Юная красавица подошла к одной из старших рабынь, и доверила ребёнка ей. Лишённый тепла материнской груди, младенец… Санни… почувствовал холод и страх. Однако старшая женщина утешала его ласковыми словами, чтобы малыш не плакал.

Затем она отошла назад и встала рядом с остальными, кто собрался в подземном зале. Их лица были спокойны и торжественны.

Молодая женщина тем временем медленно вошла в круг света. Её движения были элегантными, плавными и грациозными.

Остановившись в самом центре, она неподвижно стояла между семью бледными огнями, окружённая семью тенями.

Санни уставился на прекрасную рабыню, чувствуя, что сейчас случится нечто важное.

Но… что?

Когда он погрузился в раздумья и беспокойство, тишину разорвал неожиданный звук. Глубокий и гулкий звон цитры.

Когда музыкальный инструмент запел, девушка-рабыня внезапно пришла в движение.

Вместе с ней двинулись и семь её теней.

‘Это… это…’

Широко раскрыв глаза, Санни наблюдал за девушкой.

Она танцевала.

Прекрасная рабыня танцевала в круге света, окружённая непроницаемой тьмой, и каждое её движение было исполнено неописуемой грации и ясной, но неуловимой цели. Её юное тело было гибким и стройным, но в то же время сильным и тренированным, как у воина. Её мастерство танцовщицы было сродни искусству мастера боя.

Оно завораживало.

Своими движениями девушка сплетала прекрасный узор, их ритм и характер были одновременно твёрдыми и плавными, резкими и нежными, чёткими и непредсказуемыми. Она танцевала одна, но также с семью партнёрами, легко управляя и собственным телом, и семью его тенями.

Временами было трудно понять, кто из них настоящий.

Её танец был… коварным, бесформенным и непрерывно меняющимся.

Санни замер.

Он узнал эти движения. Они были подобны движениям его тени.

Это был источник, исток боевого стиля, который он хотел создать.

Это был Танец Теней…