Глава 292: Правое дело
Гунлауг выглядел так же, как и в последний раз, когда Санни его видел.
…Как золотой демон, рождённый в каких-то кошмарах ада.
Светлый Владыка был высок и обладал мощными, широкими плечами. Его тело скрывала странная броня, будто сотканная из расплавленного золота. Она одновременно казалась и жидкой, и твёрдой, плавно обтекала его могучие мышцы, покрывая его с головы до ног.
Даже глаз Гунлауга не было видно.
Там, где должно было быть лицо, отражалась лишь гладкая, пустая поверхность отполированного золота. В нём отражался весь тронный зал Светлого Замка и все, кто в нём собрался.
Как только Санни увидел золотую маску, он почувствовал гнетущее давление, исходящее от Светлого Владыки. Даже зная, что должно было произойти, он невольно поёжился и прикусил губу.
Психическая атака золотой брони была действительно тяжёлой. Даже с защитой Савана Кукловода ему было трудно дышать. Где-то внутри, на самом дне его души, зародился первобытный страх, звериный ужас, пытавшийся вырваться наружу.
Но этот страх не принадлежал ему. Он был ложным. С тёмной гримасой Санни задушил его и заставил исчезнуть.
Выходя из тени алтаря, словно золотое привидение, Гунлауг оглядел собравшуюся толпу и сел на трон. Его поза была расслабленной и небрежной — будто он пришёл не вершить чью-то судьбу, а лениво разбираться с каким-то пустяком.
Хотя на кону, возможно, были сотни судеб.
Однако, несмотря на его показное безразличие, все в зале невольно качнулись, пригнутые невероятной тяжестью его присутствия.
Светлый Владыка выдержал паузу, а затем произнёс, змеиным голосом, полным издёвки:
«Ах, какое великолепие. Все мои драгоценные подопечные собрались здесь, объединённые жаждой справедливости. Такая преданность, такое рвение к верховенству закона… прямо-таки заставляет мою кровь кипеть от благодарности. Не находите, что это прекрасно?»
Он усмехнулся и слегка повернул голову, уставившись прямо на Нефис. Она опустила голову, её тело едва заметно дрогнуло. Но Санни показалось, что это не она дрожит — это плиты мрамора под её ногами трескаются от чудовищного давления его взгляда.
Тем не менее, она выдержала это, почти не показав, какой огромной ценой ей это далось.
Гунлауг замолчал, а затем повторил свой вопрос, теперь с явной, мрачной ноткой:
«Ты ведь тоже так считаешь, Меняющая Звезда из клана Бессмертного Пламени?»
Нефис стиснула зубы, с трудом удерживаясь под натиском психической атаки золотой брони. Когда наконец заговорила, её голос был глухим, сдержанным:
«…Да. Это прекрасно».
Светлый Владыка на мгновение притих. Хотя его лицо скрывала маска, Санни почти чувствовал — он улыбается.
Наконец, он продолжил:
«Как мило. А ведь я был уверен, что ты не согласишься. Мои самые преданные советники говорили мне, что ты — крайне несговорчивый человек. Но, видимо, нынче никому нельзя верить, правда?»
Он бросил взгляд на своих лейтенантов — те побледнели и вздрогнули.
Санни тоже вздрогнул. Смысл его слов был ясен: Гунлауг давал понять, что всё это время знал о шпионе среди своих высших приближённых… и его это не волновало. А может, он даже намеренно допустил это.
«Проклятье…»
Сколько он на самом деле знает?
Светлый Владыка повернулся к Эффи. Несколько долгих секунд прошли в напряжённом молчании, прежде чем он, с оттенком печали в голосе, произнёс:
«Мы снова встретились, Эффи. Как жаль, что при таких трагических обстоятельствах. Если бы ты лишь прислушалась ко мне и встала на мою сторону… быть может, ты бы не пала так низко. Увы…»
Он покачал головой, тяжело вздохнув.
«Я возлагал на тебя большие надежды. Но, увы, убийство невинных людей — это то, чего невозможно простить. Посмотри на себя! Из благородной Охотницы ты превратилась в дикую тварь. Но именно это и случается с теми, кто отвергает мою милость. Они становятся ничем не лучше Кошмарных Существ».
Его скорбные слова отразились в гробовой тишине зала. Люди опустили взгляды.
Эффи дрожала под тяжестью его внимания… но тут же усмехнулась. И ответила — спокойно, хрипло, с насмешкой:
«Да пошёл ты».
Гунлауг рассмеялся и развёл руками:
«Вот и всё. Видите, как мало раскаяния в этой гнилой душе? Именно поэтому, с тяжёлым сердцем, я вынужден приговорить её к смерти. Она должна ответить за свои преступления. Оставить её в живых — значит подвергнуть вас всех опасности. У меня нет иного выбора».
По залу пронёсся ропот голосов. Жители трущоб и обитатели замка — все были взбудоражены:
«Не смей, ублюдок!»
«Убей убийцу!»
«Эффи! Мы с тобой!»
«Она должна ответить!»
«Леди Нефис! Останови их!»
«Убить её!»
«Убить их всех!»
Посреди этого безумия Нефис положила ладонь на плечо Эффи и холодно посмотрела на Светлого Владыку. Словно выстрел, её голос прозвучал громко и отчётливо:
«Я возражаю».
Шум моментально стих. Все уставились на неё — в их глазах таились два вида ожидания.
Один — полон надежды. Другой — злорадного предвкушения.
Гунлауг слегка наклонил голову:
«Возражаешь? Что ты имеешь в виду? Её вина доказана. Исход не подлежит изменению».
Он сделал паузу, а затем вдруг подался вперёд, его голос хлынул по залу словно яд:
«Разве что…»
Меняющая Звезда смотрела на него с мрачной решимостью. Её подбородок был гордо поднят.
И она сказала:
«Я хочу воспользоваться правом вызова».