Глава 1311: Храм Заклятия Кошмара

Охваченный унынием, Санни попытался найти утешение в гневе. Но это было бесполезно. Тогда Санни попытался напомнить себе, что Ананке, которую он знал, была лишь наваждением, созданным Заклятием… настоящая Ананке — истинная жрица Заклятия Кошмара, жившая в настоящей гробнице Ариэля, — давно умерла, а её дух и кости были унесены Великой Рекой.

Она никогда не встречала Санни и Нефис. Она не путешествовала в далёкое будущее и не пекла вкусные пирожки для двух совершенно незнакомых людей.

На самом деле, было совершенно неясно, разделила ли настоящая Ананке ту же судьбу, что и та, которую он знал. Ведь Змеиный Король привёл в Кошмар множество претендентов — их действия должны были изменить ход событий в этой версии Гробницы Ариэля.

Возможно, настоящее Плетение так и не было уничтожено одним из Шести Бедствий, а возможно, оно было полностью стёрто с лица земли задолго до рождения Ананке.

Но убеждение себя в том, что Ананке ненастоящая, никак не помогло. Это никогда не помогало. Будь то Первый Кошмар, Второй или Третий, Санни не мог не относиться к людям, которых встречал, как к реальным.

Тяжело вздохнув, он повернулся, чтобы посмотреть на величественное сооружение, к которому они приближались. Оно было необычным. Будучи гораздо крупнее, чем большинство зданий в Плетении, оно располагалось в самом центре города, на одиноком острове-корабле, плавающем на некотором расстоянии от остальных. Искусственный остров был соединён с соседними верёвочными мостами из белого шёлка, напоминая паука, сидящего в центре огромной паутины.

Само сооружение было высоким и внушительным, построенным из грубо отёсанного чёрного камня. Со стен свисали рваные белые знамёна, развевающиеся на ветру. Здание выглядело туманным и зловещим, словно храм какого-то тёмного божества.

…Санни догадывался, кем было это божество.

Подняв голову, он увидел одинокий силуэт, стоящий на крыше священного храма и смотрящий вниз на опустевшие руины Плетения. Чёрный шёлк его длинных волос и туники оставался неподвижным, несмотря на сильный ветер. Издалека лицо фигуры было не разглядеть, но на фоне лазурного неба силуэт казался странно мрачным.

‘Вот ты где!’

Грех Утешения наконец-то показался после того, как долгое время где-то скрывался. И при этом он просто наблюдал за городом-призраком сверху, а не изводил Санни ехидными замечаниями… его поведение становилось всё более странным с самого начала Кошмара.

‘Что ж, хорошо. Оставайся здесь сколько угодно, я по тебе скучать не буду’.

Приглядывая за призраком с помощью одной из своих теней, Санни последовал за Ананке по одному из верёвочных мостов. По мере приближения к зловещему храму Санни и Нефис ощущали сильное чувство тревоги… однако молодая жрица выглядела невозмутимой. Её выражение лица стало ещё более спокойным.

«Это последнее место, которое мы посетим в Плетении».

Даже её голос звучал легче.

Санни на несколько мгновений замешкался, а затем несколько сдавленным тоном спросил:

«Это… храм Ткача?»

Ананке покачала головой, слабо улыбнувшись.

«Нет, милорд. Ткач неуловим и не желает, чтобы ему поклонялись. Бесполезно поклоняться Демону Судьбы… каким бы добродетельным ты ни был и сколько бы подношений ни делал, судьба всегда останется безразличной, неизменной и неотвратимой».

Она указала на тёмный храм.

«Нет, это… храм Заклятия Кошмара. Дара, который Ткач дал нам, чтобы мы полагались на него вместо богов, даймонов и самой судьбы».

‘Самой судьбы…’

Санни снова столкнулся с тем, что Демон Судьбы, похоже, создал Заклятие, чтобы противостоять тому, что должно было быть источником его силы.

‘Может быть, Ткач был скован цепями судьбы, также как и я’.

Внезапная мысль была одновременно зловещей и леденящей душу. Если даже Демон Судьбы не мог вырваться из её лап, то как Санни мог надеяться на успех там, где потерпел неудачу Ткач?

И всё же… несмотря на всё случившееся, он по-прежнему хотел быть свободным. Это первобытное желание укоренилось глубоко в его душе, продолжая тлеть, слишком огромное и жгучее, чтобы его можно было заглушить такими мелкими вещами, как знания или мудрость.

И хотя Санни понял, что истинной свободы не существует — по крайней мере, если не жертвовать всем, что ему было дорого, — он всё равно упрямо цеплялся за отчаянное желание вырваться из оков. Просто бурные повороты его странной жизни немного приглушили эту пламенную надежду.

Он вздохнул и с опаской взглянул на Нефис.

…Она ведь не собиралась совершать что-то экстремальное, например сжигать храм Заклятия?

Может, Ананке и была искренне предана им, но Санни сомневался, что молодая жрица будет просто молча смотреть, как разрушают её дом. И хотя из-за её мягкого характера иногда было легко забыть об этом, она всё же была настоящей Святой.

И даже если бы не была, Санни просто не хотел сражаться с Ананке.

К счастью, Нефис, похоже, сдерживала свою ненависть ради их доброго проводника. В конце концов, её воспитывала бабушка. И хотя Неф не показывала этого, встреча с Ананке, должно быть, затронула струны её сердца… которое всё ещё существовало, независимо от того, как оно было изранено, опустошено и истерзано.

«Давайте поспешим внутрь».

Не замечая скрытый конфликт между своей верой и людьми, которых она считала её апостолами, молодая жрица с улыбкой на губах направилась к воротам зловещего храма.

Санни и Нефис последовали за ней, не говоря ни слова.

Вскоре они прошли через тёмный вход и оказались в огромном зале. Его интерьер был окутан мраком, создавая торжественную и таинственную атмосферу — для всех, кроме Санни, который прекрасно всё видел. Узкие лучи яркого солнечного света падали из искусно вырезанных световых колодцев на потолке, переплетаясь в сложный узор…

Снаружи Храм Заклятия Кошмара выглядел пугающе и зловеще, но внутри он был необычайно красив. Замысловатый гобелен падающего света напоминал захватывающее дух переплетение внутренних механизмов Заклятия, а темнота огромного зала — беспросветную пустоту между сном и явью, в которой оно скрывалось.

Здесь было… странно спокойно.

Однако внимание Санни привлекли белые гобелены огромных паутинных сетей, свободно растущих между колоннами и опорными балками зала.

Он с тревогой указал на них, мысленно готовясь к битве:

«Я… думаю, в руинах свила гнездо какая-то мерзость».

Ананке на мгновение растерянно взглянула на него, а затем захихикала. Её мелодичный смех эхом разнёсся под крышей тёмного зала.

«Не стоит беспокоиться, милорд. Паучий шёлк всегда был здесь. Понимаете, никто не знает, как выглядит Демон Судьбы… поэтому его часто изображают в виде паука. Поэтому для нас, последователей Ткача, пауки были сродни священным животным. Запрещалось причинять вред пауку или его паутине, и мы мирно жили бок о бок со многими из них».

Она обвела взглядом внутреннее убранство храма, и в её глазах появилась тоска.

«Я провела свою юность в этом храме, обучаясь обязанностям жрицы у своей матери. Пауки, жившие здесь, были моими друзьями. Сейчас их, конечно, уже нет… судьба не была к ним милостива. Но их шёлк остался».

Санни бросил на женщину странный взгляд.

‘Значит, маленькая Ананке дружила с пауками. Она… должно быть, была чертовски жуткой девочкой’.

Но кто он такой, чтобы судить? Санни и сам никогда не был обычным ребёнком.

‘По крайней мере, мне не приходилось иметь дело со всей этой липкой паутиной. Боги, жизнь в этом храме, должно быть, была раздражающей!’

Пока он размышлял об этом, его взгляд остановился на массе грубо отёсанного камня, возвышавшейся в центре зала. Она напоминала широкий столб, сломанный разрушительным ударом, а затем повреждённый нестерпимым жаром. Его верхняя часть деформировалась, как оплавленная свеча. Широчайший луч солнечного света вертикально падал на каменный столб, заливая его ослепительно-белым сиянием.

Подойдя ближе, Санни заметил, что вся каменная масса покрыта гравюрами. Похоже, когда-то на ней было изображено множество сцен, но теперь осталась лишь одна.

Он вздрогнул.

В древнем камне были высечены огромные ворота, титаническую поверхность которых обвивали нерушимые цепи. Перед ними стояла высокая фигура, очертания тела которой были скрыты тёмной мантией. Видно было только лицо… вернее, маску. Маску страшного демона со свирепыми клыками и короной из трёх закрученных рогов.

Привлечённый каменным изображением, Санни почувствовал, как забурлила его кровь. Разумеется, он знал, чья фигура была высечена на разбитом столбе.

…Это был Ткач.