Глава 1790: Ценность сожаления
В основе проблемы лежал один-единственный вопрос… почему Птица-Воровка украла его судьбу? Конечно, эта мерзкая тварь, похоже, была одержима всем, что касалось Ткача. Но Санни не думал, что это единственная причина.
Поразмыслив над этим вопросом некоторое время, он пришёл к определённому подозрению. Он потерял связь с Заклятием Кошмара после того, как лишился судьбы, а это означало, что ношение Заклятия Кошмара как-то связано с судьбой человека. Возможно, судьба была средством, через которое происходило заражение.
В любом случае, существо, которое теперь владело его судьбой… владело бы и его связью с Заклятием Кошмара.
Так зачем же Птице-Воровке понадобилось нечто подобное?
Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было понять, что существо, которое Санни встретил в Кошмаре, не было настоящей Птицей-Воровкой. Настоящая Птица-Воровка давно умерла. Вместо этого, омерзительная тварь, с которой он столкнулся в Устье, была копией мерзкого Ужаса, созданной Заклятием.
А копия могла существовать только в иллюзорном царстве Кошмара.
Носитель же Заклятия… носитель Заклятия был бы изгнан обратно в реальный мир, как только Кошмар закончится. У него был способ вернуться.
Поэтому Санни полагал, что истинная причина, по которой Птица-Воровка желала его судьбу, заключалась в том, что она хотела стать носителем Заклятия Кошмара и проскользнуть сквозь трещины иллюзорного царства, найдя чёрный ход в реальность.
Если так, то это был бы величайший побег из тюрьмы в истории… вполне подходящий подвиг для величайшего и гнуснейшего вора из когда-либо живших.
Очень немногие существа могли найти способ вернуться к существованию после многовековой смерти, да ещё и таким оригинальным способом.
Поэтому… существо, укравшее его судьбу и теперь владеющее ею, не исчезло. Оно не было стёрто навсегда в результате крушения Кошмара. Оно было где-то там, в реальном мире, освобождённое из своей иллюзорной тюрьмы и вольное бродить по свету, похищая всё, что попадалось ему на глаза.
А это означало, что его можно выследить и убить. И что он может каким-то образом вернуть свою судьбу.
Санни был далеко не настолько силён, чтобы рискнуть встретиться с Проклятым Ужасом, тем более с таким Проклятым Ужасом, с которым не могли справиться ни боги, ни даймоны… даже Существа Пустоты, как было сказано, ненавидели Мерзкую Птицу-Воровку, а значит, и сами страдали от её проделок.
Чёртова птица была настоящей угрозой…
Но что самое главное, он не знал, хочет ли вообще вернуть свою судьбу. Несмотря ни на что, он не был уверен.
Потому что вернув свою судьбу, он будет связан… как в прямом, так и в переносном смысле. В некоторые дни Санни просыпался и хотел только одного — чтобы его помнили. Иногда он просыпался и чувствовал, что никогда не откажется от своей свободы, за которую так дорого заплатил.
Но Кэсси заслуживала того, чтобы знать, что такая возможность, по крайней мере, существует.
Он вздохнул.
«Способ есть. Однако…»
Голос Санни стал тяжёлым.
«Если человек хочет лишиться судьбы, ему придётся заплатить определённую цену. Но точно также существует и цена за становление судьбоносным. И я… не уверен, хочу ли я платить эту цену».
Они вышли во двор, где стояло одинокое дерево, листья которого шелестели в темноте.
Дерево чувствовало себя гораздо лучше после того, как за ним ухаживала Шакти. На самом деле, ему было гораздо лучше, чем на окраинах, даже несмотря на отсутствие солнца, которое освещало бы его листья и омывало теплом.
Они молча смотрели на него — Санни своими глазами, а Кэсси — его.
Через некоторое время она спросила:
«Зачем ты посадил это дерево в своей Цитадели?»
Возможно, она думала о другом дереве, которое он сжёг на Забытом Берегу.
Легко представить, зачем зловещему Повелителю Теней держать в своём храме дерево, подобное Пожирателю Душ. Однако это дерево было совершенно обычным и даже не приносило плодов.
Санни некоторое время колебался, а затем посмотрел на основание ствола дерева. Там на коре были вырезаны три линии.
«…Это мемориальное дерево».
Кэсси молча повернулась к нему.
Он улыбнулся.
«Давным-давно я вырезал на нём две линии, как могилу для моих родителей. Позже я добавил третью… как могилу для себя. Это моя Цитадель, а это моя могила. Я думаю, это вполне уместно».
Санни на мгновение задумался и добавил:
«Я никогда не рассказывал тебе об этом, так что, может быть, ты запомнишь».
Однако она этого не сделала. Кэсси, казалось, на мгновение растерялась, а затем спокойно сказала:
«Может, тогда перейдём к обсуждению?»
Значит, она знала о нём и это.
Он улыбнулся и вызвал тени, превратив их в два стула и стол. Вскоре появился ещё один его аватар, неся поднос с чаем и закусками.
Это была озорная тень, и Санни не контролировал её напрямую. Поэтому на лице ублюдка появилась едва заметная, но безошибочно угадываемая развратная улыбка. Он уставился на аватара убийственным взглядом, и озорной парень поспешил сменить выражение лица.
Он был ещё более галантен, когда наливал Кэсси чай.
Её лицо немного сморщилось, и она издала мелодичный смех.
«Извини… я просто не могу привыкнуть к этой твоей способности».
Санни улыбнулся.
«Ничего страшного. Иногда мне кажется, что я тоже к ней не привык. Однако иногда я чувствую, что уже слишком привык к ней. Странная штука».
Он вздохнул и отозвал аватара.
«Но опять же, сама идея нормальности кажется всё более и более далёкой, чем дальше мы продвигаемся по Пути Вознесения. Как Святые, мы уже далеки от того, чем может быть обычный человек… некоторые больше, чем другие. Ты, должно быть, и сама это испытываешь, учитывая объём чужих воспоминаний и количество людей, через которых ты воспринимаешь мир».
Вознесённая Способность Кэсси не ограничивались зрением. Она разделяла все чувства помеченных людей, так что в каком-то смысле ей довелось быть молодой и старой, сильной и слабой, больной и здоровой, мужчиной и женщиной. Такого опыта обычный человек никогда не получит… и это, должно быть, изменило её представление о себе.
Сам Санни жил несколькими жизнями одновременно. Он знал, что это изменило его. Три его личности сильно отличались друг от друга, несмотря на то что управлялись одним разумом… это была не только адаптация к различным обстоятельствам, но и защитный механизм. Иначе границы стали бы размытыми, и однажды он мог бы потеряться.
Это была ещё одна причина, по которой он так отчаянно цеплялся за свои секреты, испытывая странное нежелание расставаться с ними.
Санни откинулся на спинку стула.
«Иногда я задаюсь вопросом, кем мы станем, если преуспеем. Верховное существо должно быть ещё дальше от человека. А что насчёт Священного существа? Божественного?»
Он на некоторое время замолчал, угрюмо глядя на свой чай. Затем он мрачно произнёс:
«Было время, когда я питал большую ненависть к Суверенам. Потому что они были далеки, потому что они были испорчены, потому что они относились к человеческим жизням как к валюте и ничего не делали, когда люди умирали».
Глубоко вздохнув, Санни выпрямил спину и некоторое время наблюдал за шелестящими листьями одинокого дерева.
«И всё же… разве я не провёл эти последние несколько лет, ничего не делая, пока люди умирали? Какое лицемерие. Конечно, у меня были свои причины. В конце концов, неважно, что делает один Святой — пешка может бороться и прилагать усилия, но исход игры решают игроки. Поэтому прямо сейчас я выжидаю момента, чтобы заменить морально испорченных игроков. Это ради высшего блага».
Грустная улыбка искривила его губы.
«Но я уверен, что так же думают и Суверены. Что то, что они делают, как бы бессердечно это ни было, — ради высшего блага».
Кэсси долго молчала, а потом решительно покачала головой.
«Между нами и Суверенами есть значительная разница».
Санни поднял бровь.
«Правда?»
Она кивнула.
«Да. В том, что мы стыдимся своих изъянов, а они — нет. Это может показаться глупым, но это важно. Это важнее, чем ты можешь себе представить».
Он рассмеялся.
«И это всё? Разница лишь в том, что когда мы совершаем что-то отвратительное, мы чувствуем сожаление?»
Кэсси пожала плечами.
«Не нужно мыслить абсолютными категориями. Это заблуждение. Мы также не посылаем ассасинов убивать маленьких девочек и не пытаемся выпустить Кошмарных Существ в густонаселённых городах. Важна также степень готовности человека совершать подлые поступки ради того, что он воспринимает как высшее благо, а не только его принципы. Что ещё более важно… мы компетентны, а они — нет. Цель оправдывает средства, только если ты действительно достигаешь цели».
Она на мгновение замешкалась, а затем улыбнулась.
«Или, если перефразировать… нельзя приготовить омлет, не разбив яйца, но если они разбивают яйца и не могут приготовить омлет, то их не следует пускать на кухню. Тебе так не кажется?»
Санни усмехнулся.
«Это… звучит довольно разумно. Спасибо, что поделилась со мной своими мыслями».
Он поднял чашку и сделал глоток ароматного чая, затем наклонился вперёд и улыбнулся.
«Ну а теперь. Может, обсудим детали приготовления этого омлета?»