Глава 1859: Нерассказанное
Вдали и вне досягаемости под звёздным небом поблёскивали бескрайние водные просторы. Чёрные тучи плыли, как рваные знамёна, разорванные яростными ветрами.
Вздымались и опадали колоссальные волны, каждая из которых была выше крепостной стены. Бесчисленные молнии сверкали и разветвлялись, ударяясь о неспокойную поверхность воды.
Освещённый завесой молний, которые соединяли его многочисленные мачты со звёздами, титанический корабль боролся со штормом.
Корабль был не менее километра в поперечнике от левого до правого борта, но казался узким из-за своей огромной длины. Его древний корпус был сделан из дерева, но не имел швов — как будто всё судно было создано путём вырезания одной ветки, которая простиралась более чем на десяток километров от края до края.
Хотя, если бы существовало дерево с такими огромными ветвями, отрубить одну из них было бы нелегко. Создать из неё корабль тоже было бы не под силу смертным.
Титанический корабль сам по себе был похож на город. На его поверхности были десятки палуб, построены прекрасные дворцы и высокие пагоды, а в его безграничных трюмах скрывались великие тайны. Там были дикие рощи, стремительные ручьи и глубокие озёра.
И люди.
Это был Ночной Сад, великая Цитадель Дома Ночи.
Несмотря на неистовую силу шторма, который уничтожил бы любое другое судно, Ночной Сад нёсся по бурным водам с пугающей, неудержимой лёгкостью. Колоссальные волны рассекались его гордым носом и бессильно разбивались о несокрушимый корпус. Ветвящиеся молнии ударяли в мачты и поглощались ими, придавая древнему кораблю силы.
Ужасные мерзости, время от времени поднимавшиеся из непостижимых глубин, чтобы напасть на великое судно, поглощались им, становясь частями его живого корпуса.
Даже в таком странном и смертоносном регионе Царства Снов, как Штормовое Море, люди, населяющие Ночной Сад, были в относительной безопасности.
Однако, сегодня ночью…
На палубе корабля, словно река, текла человеческая кровь. Кровь также впитывалась древним кораблём.
«Что… что ты делаешь…»
Ближе к носу корабля по палубе полз старик, оставляя за собой кровавый след. В его голосе звучали боль, растерянность и горестное неверие.
За ним неторопливыми шагами следовал молодой мужчина, держа в руке окровавленный нож.
На лице молодого человека не было никаких эмоций, а в его глазах — ни капли милосердия.
Он пожал плечами.
«Тебе не нужно было упрямиться, старик. Всего этого можно было избежать».
Позади него отчаянный крик разорвал вой шторма, а затем резко прекратился. Вдали раздавались новые крики, некоторые из них были полны страха, некоторые — ярости.
Но с каждой минутой их становилось всё меньше и меньше.
Старик стиснул зубы.
«Ты сошёл с ума!»
Его убийца вздохнул, а затем устало потёр лицо окровавленной рукой. На мгновение он показался невероятно измождённым, и в его глазах наконец-то промелькнула искра какой-то неведомой эмоции.
«Неужели? Ах, признаю… в твоих доводах есть доля правды».
С этими словами он наклонился, схватил старика за лодыжку и потащил его назад, одновременно поднимая нож.
«…Но с другой стороны, кто вообще в своём уме?»
Старик посмотрел на него с ужасом.
Его губы задрожали.
«Ты! Ты не мой сын!»
Молодой мужчина на мгновение замер, а затем внезапно усмехнулся.
В его глазах не осталось и намёка на эмоции, был лишь жуткий холод.
«Да. Я уже слышал это раньше…»
Нож опустился, как лезвие гильотины.
Шторм бушевал.
[Проснись, Санни!]
Санни не мог не вздрогнуть, когда его охватило сильное чувство дежавю.
В его голове раздался голос, говорящий ему проснуться… к счастью, это был не голос Заклятия Кошмара. Это был голос Кэсси, хотя в тот момент они звучали до жути похоже.
‘Почему она…’
На мгновение он растерялся, но затем вспомнил, что не все знакомы со странной природой его существования. Его изначальное тело в Божьей Могиле спало, и Кэсси, должно быть, решила, что ей нужно его разбудить.
Однако редко когда два его воплощения спали одновременно… так что ей незачем было беспокоиться.
[В чём дело?]
На несколько мгновений воцарилась тишина, как будто Кэсси была в замешательстве. Затем она ответила с чувством срочности в голосе:
[Тебе нужно вернуться в лагерь].
Стоя в большом зале Безымянного Храма, Санни нахмурился.
Аватар, прятавшийся в тени Рейн, тоже на мгновение опешил. Когда Кэсси в последний раз так теряла самообладание?
Он едва мог вспомнить.
[О чём ты говоришь? Я и так в лагере].
Она ответила почти сразу:
[Повелитель Теней должен вернуться. Происходит что-то странное].
Санни посмотрел на ворота храма.
От южного края грудины мёртвого бога до ключицы на восточном был долгий путь. Он мог проделать его относительно быстро, если бы использовал Теневой Шаг, но это всё равно заняло бы значительное время и истощило бы его запасы эссенции.
Тем не менее Кэсси не стала бы звать его обратно без причины.
[Что именно происходит?]
На мгновение воцарилась тишина, а затем она ответила напряжённым голосом:
[Дом Ночи пришёл в движение. Король вызвал Нефис и Морган. Я расскажу тебе больше, как только узнаю, так что поторопись… нет, подожди…]
Кэсси немного колебалась.
[Нет времени. Возвращайся в ОССК. Я заберу тебя и приведу в лагерь. Так будет быстрее].
Санни приподнял бровь за маской.
‘Итак, они наконец-то решили действовать. Я всё думал, когда же это произойдёт’.
У него было подозрение, что Дом Ночи не останется в стороне от войны, несмотря на их отчаянные попытки заявить о нейтралитете… подозрение настолько сильное, что его вполне можно было назвать уверенностью. Он знал, что нечто подобное произойдёт, ещё с той стычки с Меняющим Кожу у Рэйвенхарта.
Кэсси и Нефис тоже знали. Более того, они предусмотрели это событие в своих планах. В конце концов, для них не имело значения, какая из сторон получит преимущество в войне… ведь в конечном итоге обе стороны должны быть уничтожены.
Но голос Кэсси всё равно звучал напряжённо.
Почему?
Внезапно он пожалел о своей осторожности. Может, ему всё-таки стоило попытаться проникнуть в командный шатёр Армии Сонг? Или заставить Рейн поделиться военными секретами со своим обычно незаинтересованным учителем.
‘Есть только один способ узнать это’.
На самом деле способов было много. Но это было неважно.
Глубоко нахмурившись, Санни обратился к своей душе и потянул за нить.