Глава 2206: Её гордость

Морган была почти уверена, что Жнец Душ, Воспитанная Волками и Найтингейл осознали петлю. Они не были способны сохранять память, по крайней мере пока, но что-то — или кто-то — сообщало им о происходящем в начале каждого нового дня.

Признаки были едва заметными, но неоспоримыми. Их реакции неуловимо менялись, а слова, которые они произносили, не всегда совпадали с тем, что они обычно говорили раньше. Был также один раз, когда Воспитанная Волками куда-то исчезла почти на час, а потом вернулась с чувством глубокого дискомфорта, таящимся в глубине её карих глаз.

Морган заметила все эти перемены, но молчала о них.

Человеку, запертому в этой петле, было не так уж сложно её осознать. В конце концов, это был всего лишь пузырь повторяющегося времени — достаточно обширный, чтобы охватить руины Истинного Бастиона и прилегающие земли, но относительно небольшой в масштабах всего мира. За пределами пузыря время продолжало течь, а мир — вращаться.

…Если, конечно, Царство Снов вообще вращалось по орбите.

Морган была знакома с событиями, происходившими в Гробнице Ариэля, — не в последнюю очередь благодаря странному подробному отчёту об исследовании, опубликованному анонимным автором, которого клану Валор так и не удалось найти, несмотря на все усилия. Зачарование песочных часов действовало аналогично Великой Реке, созданной Демоном Ужаса, но в гораздо меньших масштабах.

В любом случае, хотя связь с внешним миром была затруднена, она не была невозможной. Морган и сама время от времени получала новости о том, как идёт война в Божьей Могиле… у её брата, несомненно, где-то за пределами пузыря был спрятан сосуд или два. Скорее всего, именно так он мог сохранять воспоминания о предыдущих сражениях.

Так что правительственные Святые вполне могли сами получать сообщения из внешнего мира — либо повторяющиеся, информирующие их о ситуации каждый день, либо такие, которые оставались с ними, когда они возвращались в прошлое.

На самом деле даже не обязательно, чтобы информация приходила извне. Сам Мордрет мог связаться с ними, заключив какую-то сделку.

Морган слабо улыбнулась.

Неужели это оно? Неужели её собирались предать? Неужели он уже заразил её подчинённых — не поглотив их души, а просто убедив их сладкими речами?

Предательство всегда было возможно. К каждому человеку можно было подобрать ключ… кого-то можно купить, кого-то принудить. Кого-то можно обмануть, а кому-то достаточно дать возможность нанести удар в спину. Морган достаточно раз оказывалась по обе стороны этого уравнения, чтобы понять: доверять кому-либо полностью — глупая идея.

Тем не менее, она не могла себе представить, чтобы Жнец Душ или Воспитанная Волками заключили сделку с Мордретом после того, как так долго сражались бок о бок с уцелевшими Святыми Дома Ночи. И уж тем более не Найтингейл, несгибаемый зануда…

Итак, их новообретённая осведомлённость, скорее всего, исходила от её дорогой сестры, Меняющей Звезды. В конце концов, когда-то они были членами её когорты, и, хотя жизнь развела их по разным дорогам, такую связь нелегко разорвать из-за политической принадлежности.

Итак… что же задумала Нефис?

Внезапно предательство стало казаться ещё более неизбежным.

Морган усмехнулась и посмотрела на Найтингейла с весёлой улыбкой.

«Нет, я не одна из Других. Давайте есть. Еда остывает».

Предательство или нет… ей было всё равно. Морган сделала вид, что не замечает их напряжённых взглядов, и сняла сковороду с огня, чтобы разложить рагу по мискам.

Они поели, как обычно. А потом, как обычно, приготовились к битве.

И затем залитые лунным светом руины превратились в адский пейзаж, где монстры и полубоги, как обычно, рвали друг друга на части в безумном пиршестве разрушения и крови.

По мелководному озеру двигались гигантские формы Тифаона и Кноссоса. Потоки звёздного света лились с ночного неба, опустошая землю. Титаническая форма стальной богини сорвалась со склонов горы и упала на затонувший город, заставив мир содрогнуться. Из руин распространялся холодный туман, а в тёмном небе раздавалась призрачная песня ночного дракона.

Подняв меч, Морган боролась с непреодолимым чувством дежавю.

Почему она продолжала упорствовать? Эта бессмысленная, нескончаемая бойня явно была слишком тяжела для здравомыслящего человека.

Её желание победить было не более чем злобным чувством долга. Её желание доказать другим свою правоту давно превратилось в пепел, когда она поняла, что те, кто считает её недостойной, сами недостойны её осуждать.

Её желание заслужить одобрение отца… не стать разочарованием в его холодных, равнодушных глазах… тоже в какой-то момент потеряло всякий смысл.

Почему так произошло?

Пока сосуды Мордрета уничтожались один за другим, а её Святые умирали один за другим, окрашивая руины кровью, Морган глубоко вздохнула.

Было ли это потому, что она разочаровалась и в нём?

Скорее всего, да. Не то чтобы её отца это волновало.

Так почему же она сражалась?

Тёмная усмешка исказила губы Морган.

Что ж… не потому ли, что ей это просто нравилось?

Возможно, её желание победить и не было таким сильным, как всепоглощающая, подпитываемая ненавистью страсть брата… но у неё также была своя гордость.

Она ненавидела проигрывать.

И это было достаточной причиной для неё, чтобы упорно сражаться за эти руины, пока не расколется само небо, и осколки разбитой луны не посыпятся вниз огненным дождём.

Просто потому, что она была слишком упряма, чтобы сдаться, и умела ценить хорошую битву.

Хорошую войну.

‘Да… мне это нравится. Как мило’.

Морган собиралась остановить брата — не ради кого-то другого, а исключительно ради себя.

Бледный лунный свет отразился от лезвия её меча, когда Морган спрыгнула с разрушенной стены, чтобы встретить Мордрета…

Как она всегда это делала.