Глава 2589: Распутанный
Давным-давно Мерзкая Птица-Воровка украла один из глаз Ткача… и чтобы заменить его, Ткач вплёл новое зачарование в свою устрашающую маску.
[Где мой глаз?]
Когда зачарование активировалось, великий гобелен судьбы открывался человеку, носящему маску — будь то оригинальную или одно из двух Воспоминаний, которые Ткач даровал Верховным Жрецам Заклятия Кошмара.
Оригинальная маска давно исчезла, погибнув вместе с Демоном Судьбы. Но по крайней мере одно из двух Воспоминаний сохранилось и было найдено Санни в каменной комнате под разрушенным собором Мрачного Города… что означало, что и он мог заглянуть в безграничную бесконечность судьбы.
Проблема заключалась в том, что смертные не созданы для её созерцания. Оракулы безымянного царства, откуда были родом Девять, лишились зрения, едва увидев великий гобелен… но на самом деле им ещё повезло. В первый раз, когда Санни активировал [Где мой глаз?], он чуть не погиб на месте — единственной причиной, по которой он выжил, стало то, что непостижимое зачарование Божественного Воспоминания истощило его жалкую Пробуждённую эссенцию за мгновение ока и снова погрузилось в сон.
Тем не менее, то единственное мгновение врезалось в память Санни, ранив его сильнее, чем любая другая пытка, которую он когда-либо переносил. В его личном рейтинге самых болезненных переживаний в жизни использование [Где мой глаз?] по-прежнему гордо занимало первое место.
Это было куда хуже, чем обезглавливание, разрывание души на части и претерпевание трансформаций, вызванных ассимиляцией родословной Ткача… Санни едва выжил, узрев безграничность судьбы будучи Пробуждённым, и ничего не изменилось, когда он стал Вознесённым. В Антарктиде он использовал [Где мой глаз?], чтобы убить Ужаса ЛО49 — Сумрак, Сивиллу Падшей Благодати. Жуткий Испорченный Ужас не совсем умерла после лицезрения великого гобелена судьбы, но она была настолько ошеломлена, что Санни успел добить её.
Сейчас он был Верховным Титаном, и вдобавок обладал Плетением Разума. Так что у Санни были основания полагать, что на этот раз он сможет пережить активацию [Где мой глаз?]. Однако он также был уверен, что приятного в этом будет мало…
Это совершенно точно не будет приятно.
Более того, попытка узреть судьбу была для него также путём без возврата. В конце концов, его эссенция теперь была практически неисчерпаема — так что, даже если что-то пойдёт не так, он не будет спасён от любой цены, которую придётся заплатить, исчерпав её.
Вот почему Санни так долго откладывал этот конкретный эксперимент.
Он глубоко вдохнул, собираясь с духом. Воспоминание об ужасающих муках, которые он испытывал, пытаясь постичь судьбу — когда у него не было выбора, кроме как пытаться охватить её безграничную бесконечность своим смертным разумом — заставляло его содрогаться.
«Что именно ты пытаешься сделать?»
Небрежная улыбка Джет исчезла, сменившись холодной собранностью.
Санни ненадолго задержался, а затем ровно произнёс:
«Ничего особенного».
С этими словами он стиснул зубы и активировал [Где мой глаз?].
Хотя с тех пор, как он впервые узрел нити судьбы, прошли бесчисленные годы, он всё ещё прекрасно помнил это зрелище — более того, он не мог забыть его, даже если бы захотел, словно каждая нить и каждый узел великого гобелена были выжжены в его сознании.
Даже сейчас он мог ясно представить это — бесконечную, сияющую вечность извивающихся нитей. Эти нити пронзали всё сущее, соединяя каждое живое существо и каждый объект, каждую мысль и каждое понятие, каждый сон и каждый кошмар, простираясь бесконечно во всех направлениях, а также в прошлое, настоящее и будущее.
Однако пугающее зачарование Маски Ткача не только позволяло ему видеть гобелен Судьбы, но и заставило Санни постичь его.
Знание всего, везде и сразу…
Неудивительно, что он чуть не умер от этого. Боль тогда была неописуемой… кровь хлестала у него из носа, глаз и рта, а беззвучный крик замер на его губах. Даже когда он пытался скрыться в тенях, страдания не стихали — однако это, вероятно, предотвратило превращение его глаз в тлеющие угли и взрыв его головы.
На этот раз…
Это было почти терпимо.
Не совсем, но почти.
Ужасная боль обрушилась на Санни, заставляя его чувствовать, будто его разум раскалён докрасна, кипит и вот-вот извергнется, как дымящийся вулкан. Он невольно содрогнулся и издал мучительный стон, желая закрыть глаза, но не в силах пошевелиться… отвести взгляд от чудесного, мучительного зрелища перед ним, над ним, вокруг него.
‘Ч-что…’
Его зрачки расширились, вспыхнув золотым свечением.
Санни был ошеломлён.
Потому что великий гобелен судьбы… совсем не походил на то лучезарное и величественное изображение из его воспоминаний.
Вместо этого он был разорван и опустошён, бесконечность его великолепия была изувечена и изуродована, повергнута в хаос. Нити Судьбы были порваны и спутаны, бесцельно колыхаясь на призрачных ветрах.
Это был полный, абсолютный, невыразимый хаос.
Часть великого гобелена — прошлое — осталась нетронутой, не задетая этой резнёй. Однако настоящее было разрушено, а будущего…
Будущего…
Больше не существовало.
‘Как… как это возможно?’
Шок, пережитый Санни, был настолько глубоким, что он даже забыл об ужасной боли, пожиравшей его.
Как судьба, самая неизменная вещь во вселенной, могла измениться?
Как могло не быть будущего?
Он сделал прерывистый вдох, пытаясь найти причину всего этого хаоса — тот единственный узел на гобелене судьбы, который вызвал всё это опустошение.
Однако…
‘Мне ведь не нужно гадать, правда?’
Потому что причина была довольно очевидна.
Это был он.
Это был Санни, его желание освободиться от сковывавших его цепей и акт неповиновения судьбе, который они с Кэсси совершили.